памяти Венедикта Васильевича Ерофеева.
Когда-то, давно, во времена Советского Союза,
один из героев моего рассказа «Народный певец», сказал о Владимире Семёновиче
Высоцком: « Да вы подождите, у нас в стране,
через десяток – другой лет его в школах изучать будут. … и, поверти, будут
называть народным певцом, а не
советским ».
Эти слова оказались пророческими. Высоцкого, действительно, сейчас изучают в старших
классах. Но вот то, что Венедикта Ерофеева, с его бессмертной поэмой «Москва – Петушки»,
будут рекомендовать для изучения в школе, в это не то что поверить, это не возможно
было даже представить. И хотя сейчас всё возможно: «невозможное становится возможным»,
в это верится с трудом. И даже не знаешь, как к этому отнестись. С одной стороны
радуешься; а с другой стороны, - может быть
рановато?
Если «Евгений Онегин» А.С. Пушкина, считается энциклопедией 19 века, то
«Москва – Петушки», для меня стала энциклопедией 20 века. А точнее, энциклопедией
центральной части 20 века, энциклопедией периода разложения Советского строя. Но
я боюсь, что, так же как и я в детстве не понял смысла «Евгения Онегина», а тем
более при чём здесь энциклопедия; так же
и современные подростки вряд ли поймут, о чём всё-таки «энциклопедия» Венедикта
Васильевича.
«Москва – Петушки» я прочитал относительно давно. И отнёсся к этому произведению,
как и сейчас, с восторгом. Только причина этого «восторга» с годами менялась. Сначала
я восторгался необыкновенной затейливостью его языка. Я видел только юмор. Сумасбродные коктейли, индивидуальные графики, рассказы о путешествии по Европе, легенды о захвате
Петушинского сельсовета революционно настроенными массами, вызывали у меня вполне
справедливый смех. Книжка стала одной из настольных. Но со временем, стал виден и другой смысловой план этой поэмы.
Каждое настоящее произведение имеет несколько таких планов. Это очевидно!
В зависимости от нашего мироощущения и жизненного опыта, мы каждый раз открываем в
прочитанном тексте что-то новое, а иногда даже разглядываем тайный смысл «послания»
автора. Даже сами авторы таких «посланий», порой не всегда понимают, что создают
– откуда появляются настоящие произведения, одному Богу известно. Поэтому, могу предположить, что и другие не сразу
«доедут» до сути Венечкиного шедевра. И тем
более дети. Больше всего меня смущает, что они могут увидеть в поэме «Москва – Петушки» только памятник бухалову, да обманку, что пьянство
– это весело, и «клёво». Хотя, если дети сейчас стали другими, не такими тупыми, как мы
в своё время, то я только – ЗА! Флаг в руки Министерству Образования! И пусть они
ведут наших вундеркиндов по этой электричке из Москвы в Петушки. И будем надеяться,
что наши дети пройдут этот путь, а главное, поймут, что плохо, а что хорошо, и о
чём всё это. Хотя надежды мало. Особенно глядя на последние инициативы министерства образования, и в частности, на ЕГЭ.
Но, будем надеяться! Будем верить.
Сейчас запросто можно купить эту небольшую книжку, чуть больше чем на сто
страниц, которую перевели более чем на сто языков мира. К большому счастью, сохранились аудио записи поэмы «Москва – Петушки» в исполнении
автора. Появился даже диск. Мало того, если вам не нравится, как свою поэму читает
автор, вы можете послушать её в исполнении
других чтецов. Слышал, что даже Шнур (Сергей Шнуров) приложил к этому делу свою
руку. Не берусь судить насколько это хорошо, этот диск не слышал. Но скажу сразу,
что это прекрасно, когда есть много прочтений
(в любом смысле). Хотел бы даже сам прочитать. Но… ограничусь словами, которые пишу
сейчас, и рисунком, в честь Венедикта Васильевича.
Ну что мы можем? Как мы можем выразить свою признательность этому замечательному
человеку, который прожил такую тяжёлую жизнь? Мы только и можем сказать: « Венечка,
дорогой, мы поняли, мы поняли тебя! Спасибо тебе! Покойся с миром. Ты всегда в нашей
душе! Мы поняли, про какой рейс ты писал!»
Должно пройти время, что бы стало ясно,
что электричка «Москва – Петушки», - это наша жизнь. Это поезд, который мчится в никуда! Сев
в этот поезд, ты хоть и можешь выйти, но не выйдешь, а если и выйдешь, то всегда
окажешься в начале пути. Твоё мироощущение толкает тебя к мечте, которая должна
быть на конечной станции. И как мало тех, кто доезжает до неё, до этой станции.
Потому что это самооправдание, обманка. Это замена цели, которой, в общем-то, и
нет. Это цель- оправдание, ну типа: куплю новый телевизор, и начнётся новая жизнь.
И покупают: и телевизор, и новый унитаз, и новые шмотки, и яхты, и что только ни
покупают. А в жизни как ничего не происходило, так ничего и не произойдёт!
Как правило, после куража в этой бесовой
электричке, всё заканчивается так, как с героем поэмы, - его гибелью. В частности,
для героя поэмы, - это удар шилом в горло. Ерофеев написал «Москва – Петушки» где-то
в тридцать лет; умер, когда ему было где-то за пятьдесят, и как это ни странно от рака горла. Возможно совпадение.
Но уж больно страшное. Есть ещё один мифический нюанс. Когда Венедикт Васильевич только заболел раком горла, была возможность
оперироваться заграницей, и вероятность выздоровления тогда была высокой. Необходимо было только разрешение чиновников
на выезд из Советского Союза. Такого разрешения не дали. И это решение чиновников
стало, по сути, приговором. (Венедикт Ерофеев, в последствии это так и воспринимал.) В поэме, в заключительных главах есть момент,
когда автор описывает преследователей, убийц своего героя, их глаза. Он говорит, что потом
скажет, кто это был. Но в поэме ответа на
этот вопрос мы так и не получаем. Этот ответ
мистически сам всплывает через годы…
Как и у многих почитателей поэмы «Москва – Петушки», у меня были некоторые звуковые фрагменты этой поэмы,
в исполнении автора. Появились эти записи достаточно давно. Качество – не очень;
но главное, поэма была не полностью, а состояла из нескольких, не полных кусков. Конечно, хотелось иметь всё
произведение, полностью. Поэтому я с большой
радостью и приобрёл аудио диск поэмы «Москва – Петушки», в исполнении Венедикта Васильевича. Да ещё, вдобавок,
с отреставрированным и восстановленным звуком,
как писали издатели! Конечно, сначала этому очень обрадовался, но потом, всё же, немного расстроился. Лучше бы совсем
ничего не реставрировали! Реставрация – главным образом, устранение шумов и
реакции слушателей из зала, к сожалению, устранила особые «нотки» авторского голоса. Было с чем сравнивать; шлифанули,
как говорится, по живому. Но больше всего,
меня, конечно, разочаровало оформление диска, а точнее иллюстрации конверта.
Когда я к ним внимательней присмотрелся, то у меня за героем, изображённым в этих иллюстрациях, устойчиво закрепился образ
«дегенеративного муравья». Зачем героя поэмы было рисовать в таком виде? Конечно, взглядов может быть сколько угодно,
и художник имеет право и на любой взгляд. Наверно у художника, который их рисовал,
было свое прочтение поэмы. Ну почему издатели
диска выбрали именно это «прочтение»? почему
надо было именно эту безнадёгу пускать в свет?
Зачем именно на этом, - впервые изданном диске с голосом Венедикта Ерофеева, надо было размещать
такое спорное «видение»? Я точно, с интересом
посмотрел бы на работы этого художника с его авангардным, сюрреалистическим взглядом, если
бы он нарисовал в этой же технике комиксы
про похождение светских львов и львиц. Вот где безграничное поле для деятельности,
так как – персонажей легион! Вот где надо
быть смельчаком, и новатором! Попробовал бы он кого-нибудь из этих персонажей изобразить в таком виде. Нет, надо
было взяться за того, кто уже не может ответить. Надо было взяться за Ерофеева, и за его героя.
Конечно, опять вопросы…. Разумеется, не может быть никаких претензий к художнику,
он как видит, так и рисует. Сегодня он увидел так, завтра может быть по-другому
(В зависимости от нашего мироощущения и жизненного опыта, мы каждый раз открываем в
прочитанном тексте что-то новое). И возможно, эти иллюстрации, к чему-нибудь, незаменимы.…
Но! Есть сожаление: почему выбрано именно
это «прочтение»? и удивление: почему издатели
в поэме «Москва – Петушки» разглядели только памятник бухалову, да иллюстрацию к
жизни зомбовидных бомжей? Впрочем, всё равно,
большое им спасибо, что издали диск! Придраться можно к чему угодно, и наверно я
не объективен …
Видите? А вы говорите, в школе изучать! Что там
наши вундеркинды увидят? Хотя, может быть, я опять, что-то не понимаю…
Как много умных и правильных книг! Как много написано ответов на извечные
вопросы человечества! Но кто их читает? Все спрашивают, но мало кто хочет слышать
ответ.
Своей книгой Венедикт Васильевич как
бы предупреждает нас. Он как юродивый, кривляясь и корчась, говорит о правде жизни.
О той правде, которую никто не хочет слышать, если её говорят простым, нормальным
языком. Нужен юродивый, который вывернет наизнанку сознание, и вложит в него семена
истины, которые с годами прорастут, если почва будет полита жизненным опытом. Мы как цари, надутые самомнением, не можем допустить,
что бы нас кто-то учил, и говорил о том, что плохо, и что хорошо. Любой такой учитель
вызывает в нас гнев, или, по крайней мере, раздражение. И только юродивый, на которого
мы смотрим со своим царским снисхождением, может, смеясь и кривляясь, говорить нам
правду прямо в глаза. Мы смеёмся, слушаем, и порой, задумываемся. И иногда до нас
доходит, то главное Слово, которое хотел сказать автор, и ради которого он написал
тысячи других слов.
Потому то, эта книга и пользуется такой популярностью. Мы не головой, а сердцем
понимаем главную фразу произведения, которую нам постоянно говорят, повторяют, но
которая нас не цепляет, если она сказана просто. Автору необходимо втиснуть её в
нашу действительность, и используя шутейный
тон, всё-таки сказать:
« А я сидел и понимал старого Митрича, понимал его слёзы: ему просто всё
и всех было жалко: жалко председателя, за то, что ему дали такую позорную кличку,
и стенку которую он обмочил, и лодку, и чирьи – всё жалко…Первая любовь или последняя
жалость – какая разница? Бог, умирая на кресте, заповедовал нам жалость, а зубоскальства
Он нам не заповедовал. Жалость и любовь к миру – едины. Любовь ко всякой персти,
ко всякому чреву. И ко плоду всякого чрева – жалость.»
Венедикт Ерофеев. Поэма « Москва
– Петушки»
Это и есть та главная цель в этом пути, в этом рейсе, под названием жизнь. Любовь! Главная цель и смысл, - любовь!
А уж что каждый подразумевает под этим словом,
то он и получает в конце. Любовь это не вздымающиеся
плеча и тургеньевские томные барышни, а жалость! « Жалость и любовь к миру – едины. » Не
от того ли, человек, не найдя СМЫСЛА в плотской
любви, продолжает снова и снова искать ЕГО,….
То в коньяке, то в лосьоне «Свежесть», да
и мало ли в каких других суррогатах «счастья».
Он ищет ЕГО, корчится в лихоманке,
получает всё новые и новые вопросы и удары от «Сфинкса».
И никак не может понять, зачем всё это.
Почему, куда бы ни отправлялся, герой поэмы
Венечка, в своём пути, он, в конце концов, всегда оказывался на Курском вокзале? Потому что, какой бы не была твоя мечта, как бы
ты ни хотел выйти из запланированного рейса, ты никогда ни минуешь той чаши, которая
уготована тебе судьбой. И обязательно окажешься в пункте назначения, на «Курском
вокзале», и обязательно покатишь в этой электричке «Москва – Петушки», другое название которой – наша жизнь.
«…Сколько раз уже (тысячу раз), напившись
или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца
в конец, из конца в конец, насквозь и как попало – и ни разу не видел Кремля.
……потому что
это у меня всегда так: когда я ищу Кремль, я неизменно попадаю на курский вокзал.»
Венедикт Ерофеев.
Поэма « Москва – Петушки»
Конечно, нельзя поэму «Москва – Петушки» рассматривать как агитацию,
или антиаготацию чего-либо. (Впервые её опубликовало издательство «Трезвость и культура»)
Прежде всего, - это высоко художественное
произведение. Это безукоризненный русский язык, это тонкий юмор, а главное, это
очень нравственный текст. Но форма! Насколько она стерильна для детского,
подросткового сознания? Вот только это меня смущает. …..Хотя, конечно, дорогу осилит
идущий! Было бы только понятно, куда идти!
Есть ещё одна гениальная поэма. Это поэма 19 века, - «Мёртвые души» Николая
Васильевича Гоголя. Там герой тоже движется, мчится на Птице
Тройке, – не в электричке, как наш Венечка,
а в конной упряжке. И персонажи и жизнь соответствуют тому времени. Николай Васильевич хотел в этой поэме, как он сознавался, собрать всё самое гадкое и мерзкое, что было тогда,
в той жизни, и показать. Он тоже хотел вывернуть сознание современников наизнанку,
и тоже хотел вложить «семена истины». Тоже энциклопедия, и не хуже «Евгения Онегина»!
Автор задавал вопрос, в конце первой части «Мёртвых душ» : куда ты мчишься Птица Тройка?
(Куда ты мчишься электричка?)
Николай Васильевич не знал, куда движется Россия. Точнее знал, но не сказал
это в первом томе. Оставил на второй. А когда написал второй том и увидел всё это
будущее, со всем тем что у нас случится
: с пробуждением тех, кого разбудили Герцинин
и Чернышевский… ; с бесами Достоевского; с революциями; с Мировыми воинами; с реками
крови и дерьма. Как только он, силой своего воображения, увидел всё это, то загрустил,
понял тщетность всех своих альтруистических идей, - словом поправить сущность человеческую; разочаровался, сжёг второй том «Мёртвых душ»,
и умер. В общем-то, совсем не старым человеком. Вот так вот, взял, загрустил и умер.
Венедикт Васильевич написал свою поэму
полностью и нашёл силы описать трагический финал. Да, финал
трагичен и тревожен. Это удар шилом
в горло от тех, кто не будет никого жалеть.
«… Как бы вам объяснить, что у них были за
рожи?
да нет, совсем не разбойничьи рожи, скорее
даже наоборот, с налётом чего то классического, но в глазах у всех четверых – вы
знаете? Вы сидели когда-нибудь в туалете на Петушинском вокзале? Помните,
как там, на громадной глубине, под круглыми отверстиями, плещется и сверкает эта
жижа карего цвета? – вот такие были глаза у всех четверых. А четвёртый был похож…впрочем
я потом скажу, на кого он был похож . »
Венедикт Ерофеев. Поэма « Москва – Петушки»
Это
предупреждение и частное и общее. Если страна будет «бухать», то её раздавят (первый
удар уже сделан); если человек будет бухать, и не задумываться о смысле своего движения, то финал будет тот же…, он известен.
И всё же…, даже в самом страшном, ужасном конце можно рассмотреть надежду,
пусть и метафизическую.
Лично для меня, Венечка всё-таки доехал, доехал до своей любимой женщины
и до своего первенца – младенца. Он всё-таки
довёз конфеты Василёк и горсть орехов. И это то, что для многих дошёл (доехал!) смысл его вечной поэмы «Москва
– Петушки». Семена добра, которые обронил
в нашу душу, Венедикт Васильевич Ерофеев, всё-таки дали всходы и заколосились!
-
Венедикт Васильевич, мы поняли, про какой рейс ты писал!
Веня, дорогой, ты доехал!
Автор
Евгений Белкин. 2010 год.
В начало
Назад раздел
Слова
На главную
Краткая автобиография
Ерофеев Венедикт Васильевич. Родился
24 октября 1938 года на Кольском полуострове, за Полярным кругом. Впервые в жизни
пересек Полярный круг (с севера на юг, разумеется), когда по окончании школы с отличием,
на 17-м году жизни, поехал в столицу ради поступления в Московский университет.
Поступил, но через полтора года был отчислен
за нехождение на занятия по военной подготовке. С тех пор, то есть с марта 1957
года, работал в разных качествах и почти повсеместно: грузчиком продовольственного
магазина (Коломна), подсобником каменщика на строительстве Черемушек (Москва), истопником-кочегаром
(Владимир), дежурным отделения милиции (Орехово-Зуево), приемщиком винной посуды
(Москва), бурильщиком в геологической партии (Украина), стрелком военизированной
охраны (Москва), библиотекарем (Брянск), коллектором в геофизической экспедиции
(Заполярье), заведующим цементным складом на строительстве шоссе Москва-Пекин (Дзержинск,
Горьковской области), и многое другое.
Самой длительной, однако, оказалась служба
в системе связи: монтажник кабельных линий связи (Тамбов, Мичуринск, Елец, Орел,
Липецк, Смоленск, Литва, Белоруссия, от Гомеля до Полоцка через Могилев и пр. и
пр.). Почти десять лет в системе связи.
А единственной работой, которая пришлась
по сердцу, была в 1974 году в Голодной степи (Узбекистан, Янгиер) работа в качестве
"лаборанта паразитологической экспедиции" и в Таджикистане в должности
"лаборанта ВНИИДиС по борьбе с окрыленным кровососущим гнусом".
С 1966 года — отец. С
1988 года — дед (внучка Настасья Ерофеева).
Писать, по свидетельству матери, начал с
пяти лет. Первым, заслуживающим внимания сочинением считаются "Заметки психопата"
(1956-1958 гг.), начатые в 17-летнем возрасте. Самое объемное и самое нелепое из
написанного. В 1962 году — "Благая весть", которую знатоки в столице расценили
как вздорную попытку дать "Евангелие русского экзистенциализма" и
"Ницше, наизнанку вывернутого".
В начале 60-х годов написано несколько статей
о земляках-норвежцах (одна о Гамсуне, одна о Бьернсоне, две о поздних драмах Ибсена).
Все были отвергнуты редакцией "Ученых записок Владимирского Государственного
педагогического института", как "ужасающие в методологическом отношении".
Осенью 1969 года добрался, наконец, до собственной манеры письма и зимой 1970 года
нахрапом создал "Москва-Петушки" (с 19 января до 6 марта 1970). В
1972 году за "Петушками" последовал "Дмитрий Шостакович", черновая
рукопись которого была потеряна, однако, а все попытки восстановить ее не увенчались
ничем.
В последующие годы все написанное складывалось
в стол, в десятках тетрадей и толстых записных книжках. Если не считать написанного
под давлением журнала "Вече" развязного эссе о Василии Розанове и кое-чего
по мелочам.
Весной 1985 года появилась трагедия в пяти
актах "Вальпургиева ночь, или Шаги Командора". Начавшаяся летом этого
же года болезнь (рак горла) надолго оттянула срок осуществления замысла двух других
трагедий. Впервые в России "Москва-Петушки" в слишком сокращенном виде
появились в журнале "Трезвость и культура" (№ 12 за 1988 год, №№ 1, 2
и 3 за 1989 год), затем в более полном виде -в альманахе "Весть" (издательство
"Книжная палата") и, наконец, почти в каноническом виде — в этой книге
(Москва-Петушки", Москва, Издательство "Прометей" МГПИ им. В. И.
Ленина, 1989 г.), в чем, признаюсь, я до
последней минуты сильно сомневался.
Автор: Венедикт Васильевич Ерофеев
Сайт
посвящённый творчеству Венедикта Ерофеева 1 2 3
В начало текста
Назад раздел
Слова
На главную